Carnolio

И меня, что характерно, любили все девочки — всех классов…и молодые учительницы — это мои догадки. И с одной девочкой только дружил я. И у неё была кобель породы — сволочь, на вид помесь суслика с растрёпаной меховой варежкой и с характером гандона. Вообщем тварь, но зато ревнивая. И в связи с тем что, видимо, это сусчество само имело виды на хозяйку, потому как постоянно бродило по квартире с вываленной ялдой, кстати, такого же размера как само сусчество, и прилизаный подросток с явными признаками недоёба (как в песне: «невеста вся в прыщах, созрела значит…» были индивидумами не совместимыми, а к тому он меня просто унижал размерами своего болта….нееее, не могло у такой мелкой твари быть такого аппарата. Он точно брал его в аренду к моему приходу у какого-нибудь дога, чтобы меня унизить. Так вот чуствуя непримиримый антогонизм с этим позором рода собачьего я с ней старался не пересекаться по средством либо нахождения по разные стороны нашей пассии, либо нахождения в разных комната, по моей просьбе. И вот в одну из встречь дома у девушки, когда её родителей не было дома, а я себя после незатейливых манипуляций с девушкой чуствовал буквой «Т», находился правда в зачехлённом состоянии зато лёжа не девушке и целуя её, этой ошибке швейного производства удалось как то просочиться к нам в комнату. Могу тока догадываться, что произошло в воспалённом воображении этого куска меха расположенного на члене дога, но результатом этих размышлений стал неимоверный прыжок в район моего сидалища и молчаливый укус за правое полужопье, хорошо что я был в штанах и у этой твари только хер был гигантский, а пасть была маленькая. Джеки Чан и Брюс Ли отдыхают со своей реакцией. Я на мгновение по всем законам ливитации с воплем не свойственным председателю комсомольской организации: «ОЙБЛЯЯАААААААААААА!!!!! завис над своеё дамой, не понимающей что произошло. Затем по закону гравитации пизданулся не только на укушеную жопу но и на эту тупую тварь, хер то большой, а башка и соответственно мозги маленькие, врядли такими надумаешь быстро съебатсо!!!!! Спресованная в собственную фотографию эта сволочь выдаёт всё, что она жрала мне на спину и начинает орать, так как собаки ваще ни када не орут. Я опять зависаю, теперь укушеный, облёваный и напрчь не эригированый. Эта тварь куда то съёбывает, блять, жальь не в шредер….один хрен стала плоской…. В процессе укужшения, зависания, облёвывания, визжания, опять зависания я проактически забыл о моей подружке. Когда солоче-собака исчезла я вспомнил о девушке, сидя в луже блевотины. И сначала испугался. Он лжала боком на диване в позе эмбриона, лицо у неё было фмолетово-малиновое , она как то странно подёргивалась, не издавала звука и, как мне показалось,не дышала. От могучего выброса адреналина и испуга я думал, что сейчас ещё и обгажусь. Первой мыслью (заебись догадался) было, что она чем то подавилась. И я стал молотить её по спине, она не произнося ни слова и не звука молча начала от меня отбиваться. Я мальца воткнулся, т.к. ни чего не понимал….и тут её прорвало!!! Чтобы так ржала пятнадцатилетняя девушка я больше ни когда в жизни не слышал.
В итоге, не считая укушеной задницы, облёванных штанов и дивана, облома в подростковом петтинге происшествие могло бы закончиться без особых потерь.
Но пока мы пытались восстановить дыхание, моя «невостребованная эротичность» после смеха, а я после испуга, эта падаль, я же говорил, что тварь, нассала мне в кроссовки…….Вот вам и результат, укушеный за жопу, облёваный на неё же, воняющий собачей ссаниной, но гордый и девственный пошёл дрочить домой. С тех пор я не совсем понимаю «зелёных» и полностью понимаю корейцев.
(с)

Рядом круглосуточный ларек с распивочной, видать запрет на ночную торговлю им личным указом президента отменили, поэтому всю ночь разные маргинальные личности водку-пиво фигачат. Вот трое подгребли, спросив закурить, пока я выбрасывал какашки в урну. Сильно удивившись моему здоровому образу жизни и отсутствию курева, решили они мне навалять за это. Однако, их стиль «пьяный колхозник» оказался заметно слабее северного стиля. Мне даже понравилось, размяться не помешает, прыгаю, уворачиваюсь, бить их жалко – морды и так опухшие, но надо. Одного завалил, второй тоже на ногах еле держится, собака мой прыгает вокруг, радуется чему-то.

Вижу, наконец, в окно из пикета менты стали выглядывать, вот всегда они так, в последний момент. Слышу, отпирают свою железную дверь, пока отоварил хорошенько еще одного бича, да наддал ногой поднимающемуся. Смотрю, выходят, наконец, неторопливо забирают бичей и я вроде двигаю домой к теплой постельке и плотским утехам. Щас. Собак мой, кроме как голосом себя не проявлявший, мохнатым снарядом метнулся к наименее поврежденному бичу и пока тот соображал, впился ему между ног, да так там и повис. Бич заорал, упал на спину и стал из лежачего положения визжать до хрипоты. Собака зафиксировал стойку и отпускать не собирался, порыкивает и косится.

Менты поржали, увели двоих, стали вынимать из под собаки третьего, а он не дает. Пытались его оттащить, бич стал орать, что больно очень. Я говорю типа фу, ко мне, брось каку, но собака своевольная скотина, команды выполняет когда хочет. Мент говорит я его щас пристрелю и дело с концом. На это я возразил, что собака у меня трахается не так часто, как ему бы хотелось, но каждый раз когда он присунет, примерно три месячных оклада товарища сержанта приносит. Да и сам зверь стоит некисло, родословная простирается чуть не в средние века. Сержант почесал дубинкой затылок, посмотрел на драгоценного собаку и стал разжимать пасть руками. В слюнях измазался, но успеха не добился, матернулся и вызвал скорую, говорит пусть ему укол какой закатают или еще чего придумают. Продавщица притащила колбасы, даже на вид страшной, но собака её игнорировал, принципиально дерьмо не жрет. Стал подтягиваться народ. Я позвонил домой, сказал чтобы не волновалась, типа у собаки запор, когда просрется неизвестно, потому как зная сволочную натуру зверюги, могу предположить, что отпустит только когда проголодается, а ел он недавно.

Приехала скорая. Народу прибавилось. Бригада поржала, но развела руками, говорит успокаивающего мужику вколем, а то у него глаза уже на лоб полезли, да и холодно на асфальте лежать. Собаками говорят не занимаемся. Тут вылез водила из скорой, говорит надо его как у Петровича на даче. Мент опять почесал затылок дубинкой, но видать никаких Петровичей не вспомнил, поэтому водила пояснил. Дескать, однажды такое в Саблино было с братковским бультерьером, тоже челюсть свело или еще какая физиология. Чего только не делали, хотели уже псину пристрелить, браток почти согласился. Так нашелся там старичок-ветеринар, большой специалист по всякой животине, взял он и со всей дури палец бультерьеру в задницу засунул. Тот пасть и разжал. Только, сказал водила, братку пришлось псину продать, братва его за опущенную собаку сильно чморила. Поржали, даже мужик с собаком на конце похихикал и все уставились на меня. Я отказался, дескать ахтунга с собственной собакой не хватало. Сержант встал на карачки, зачем-то посмотрел в очко собаке, прицелился пальцем и потребовал себе презерватив. Купил ему гондон гусарский, он на карачках с гандоном на пальце, прицелился и ткнул собаку в очко. Собака наверное решил, что его наконец лишают невинности, как он один раз отодрал собаку, оказалось это кобель. Видимо такая перспектива его ужаснула, он разжал хватку и сбежал. Защелкали вспышки, запечатлевая мужика, держащегося за мокрый от слюней освобожденный конец и счастливого мента на четвереньках, с гандоном на указательном пальце. Сержант, однако, быстро вскочил, выкинул гондон и потащил бича в пикет. Народ стал расходиться, весело дискутируя на тему ахтунга правоохранительных органов с животными пальцем. Собака бегал, как ни в чем не бывало. Пришел домой, рассказал жене. Она, следуя непонятной женской логике, потрепала псину и сказала бедненький. Уже под утро мы долго и весело трахались. Виновник торжества лежал на своем коврике и крепко спал. Судя по его довольно морде, снилось ему хорошее..
(с)

“Чего это? „ — удивляется Петрович
“Ну вот он тебя Петровичем зовет. Мамку — мамкой. А тебя — Петровичем» «А-а-а! Ну, это старая история! » — говорит Петрович. И, подумав, рассказывает.

Лет двадцать назад, когда Сашке было как раз лет пять, то есть как сейчас внуку, работал Петрович в конторе крупного завода. То ли главным инженером, то ли главным технологом. Квартиру еще не получили, и жили в малосемейке возле завода. Санька к отцу на работу частенько прибегал, сидел в кабинете, играл во всякие разные интересные игрушки, которые взрослые почему-то называли образцами продукции. Естественно, что в конторе Саньку все знали. И на проходной.
Как-то раз, придя в кабинет к отцу, он его там не застал. Отец был на территории. Санька на территории ни разу не был, и решил этот пробел восполнить. Видимо ему казалось, что стоит выйти за проходную, как отец там и обнаружится. На вахте его конечно не пропустили, и он спокойно прошел в расположенную рядом дырку в заборе, которой пользовалась половина завода.
О том, что территория завода настолько огромна, Сашка не подозревал. Он спокойно дошлепал до первого цеха, и шагнул внутрь. Цех испугал его размерами, шумом, огромными машинами, которые работали сами по себе, и безлюдием. Сашка чуток прошел между машинами, и напрочь потерял ориентацию в пространстве. Потом он несколько раз тихонько позвал папу, потом в голос заревел.
На рев сбежалось несколько работников цеха. Они мальца попытались успокоить, но он только громче выл, упирался и кричал: «Па-па! » Чей ребенок — никто не знал. На вопрос «Ты чей? » уверенно отвечал сквозь слезы «Папин! «. Оставлять мальца в цеху было нельзя. Идти куда-то с незнакомыми мужиками в грязных спецовках Санька напрочь не хотел, и при попытке взять его за руку плач превращался в форменную истерику. Но тут на общее спасение в цех случайно зашла Муза Николаевна. Муза Николаевна, женщина преклонных лет, всю жизнь проработала на заводе, а последние лет десять была секретарем директора. Твердой рукой рулила хозяйством, знала всех и вся, и тот же Петрович, пришедший когда-то на завод пацаном на должность ученика слесаря, хоть и вырос в большие начальники, Музу Николаевну побаивался. Как, собственно и все остальные три тысячи работников завода, включая директора.
Санька был наверное единственным, кто Музу Николаевну не боялся. А даже наоборот. Поэтому работники сразу разбежались по своим местам. От греха. И Музе Николаевне предстала та же сюрреалистичная картина — плачущий и зовущий папу одинокий ребенок посреди огромного цеха. Даже она от этой картины слегка растерялась. И запричитала: «Ой! Етишкина жисть! Папу он зовет. Ну хто ж тут знает — кто твой папа? Ну хто ж так зовет? Ну хто ж тебя услышит? Вот смотри, как надоть! » Муза Николаевна выпрямилась во весь рост, набрала полные легкие, и над
территорией цеха, перекрывая шум машин, поплыл рев: «Петро-о-ович! В рот тебе кочерыжку! Та где-е-е, разъе*ить твою налево? » Сашка перестал плакать и открыл рот. И — о, чудо! Откуда-то из глубины цеха раздался голос отца: «Ну что стряслось, Николавна? » Муза Николаевна еще раз набрала воздуха, и протрубила: «Бежи быстрей сюда, гадский папа! »

Спустя несколько дней, когда инцидент был благополучно забыт, у Петровича в доме собралась большая шумная компания друзей и сослуживцев. Отмечали какой-то праздник. В разгар веселья Петрович вышел на кухню за разносолами, и там застрял. На призывы жены и гостей «Петрович! Водка греется! » не реагировал. И тогда Санек, уплетавший тут же праздничный обед, оторвался от процесса и авторитетно заявил: «Папку так не зовут», добавив почему-то «Етишкина жисть! » «О! » — отреагировали гости. «А как же зовут? »
Польщенный вниманием, Сашка встал, сглотнул, набрал побольше воздуха, и заорал так, что у гостей заложило уши: «Петло-о-ович! В лот тебе кочелыжку! Бежи быстрей сюда, гадский папа! „
Гости смеялись до слез и аплодировали. Растерянный Петрович стоял в дверях.

С тех пор Санька отца иначе как Петровичем не называл. Хорошо, что удалось отучить от всего остального.

“Вот такие пироги» — завершил рассказ Петрович, вытащив очередного «пятачка». Потом добавил: «Он даже когда письма из армии писал, начинал так. «Здравствуй, мама! Петровичу — привет! «
Мы открыли еще по пиву, и каждый задумался о своем, глядя на поплавки.
И разом вздрогнули от внезапно раздавшегося сзади звонкого детского крика:
»Петло-о-ович! В лот тебе кочелыжку! Ты почему бабушке не позвонил? Она лугается! »
©

Получил он первую гражданскую «получку», его военного жалования раз этак в …надцать поболее. Счастливый домой побежал. По дороге пивком размялся, душа поёт, деньги карман оттопыривают — жизнь прекрасна! До дома метров сто оставалось, встречаются ему пара девиц тоже уже пивом размятые. «Мужчина, угостите даму сигаретой!», слово за слово познакомились, а парень он видный, дамы его в гости к себе затащили. И пропал мой друг у них на несколько дней! Водка рекой, девицы ласковые, денег немеряно — гусарит по полной. Дома, на работе все на ушах — пропал человек! Не знаю как сознание к нему вернулось, но объявился он дома. Помятый, почти без денег, голова с бодуна в дверь еле проходит. А брат его младший то же у нас работал. Он хоть и младший, но посерьёзнее будет, начинает ему выговаривать «Саня, как ты мог?!, дома все сума сходят, на работе ребята за тебя вкалывают, а ты с какими то бл№;%и деньги просаживаешь!…» Саша в ответ «Да ну тебя Серега! Нудный ты, так хоть будет что в старости вспомнить!» Брат ему «Ну и что ты помнишь?». Саня лоб сморщил, глазки в кучку собрал, пауза как у Станиславского, голову поднимает «НИ Х#Я!!!».

© низнайу